Я иду на восток по тайге. Перешагиваю черничные кочки, обхожу двухметровые пни и пролезаю под упавшими пихтами. Идти через болотистый лес с шелковистым хвощём приятно, перешагивать через высохшие весенние ручейки занятно, проходить через папоротниковые заросли трудно. Тропинок здесь нет, дорог – уж тем более нет и в помине. Есть лес и есть место, куда нужно прийти. Место это высоко, и там тоже сыро, но нет деревьев. Это тундра. Чем дальше продвигаешься на восток, тем выше поднимается местность, переходя постепенно из лесов в горную страну. Вынырнув из непролазной тайги, поднявшись по огромным валунам и осыпям наверх, я оказываюсь на вершине островка в море тайги. На западе до горизонта волнуется лес, кое-где разрезанный зеркалом речки или уступивший место болоту. На востоке, на юге и севере тайга исчезает, а вместо неё все выше и выше воздымаются горные хребты. На пустых просторах горной тундры уже не чувствуешь себя зажатым между стволов деревьев и не ожидаешь постоянно внезапной встречи с медведем. Кажется, здесь никого нет, разве что странно куликающие птицы там, где заканчивается высокотравье лугов, или неожиданно появляющиеся из тишины олени. Они быстро, аккуратно, грациозно бегают по тундре, удивлены и интересуются появлением человека не менее, чем мы сами.
Заповедник – не место для людей, и в нём всё свидетельствует об этом. Тропы отсутствуют, о сотовой связи можно забыть. А мы, учёные, приезжаем сюда, чтобы понять, как существует жизнь, как устроен лес сам по себе. Попасть сюда можно почти только по реке, но и она, обмелевшая, как обглоданная, сильно затруднила наш подъём в верховья Печоры. Традиционно здесь люди пользуются длинными смолёными чёрными лодками. Все они вышли из рук одного мастера, а моторы на всех разные, от Nissan и Tohatsu до советских «Ветерков». Будто в средневековье, те немногие люди, что живут здесь на кордонах, связаны с рекой. Эта жизнь – на краю или даже за краем. На краю реки и леса, на краю горной страны и равнины, мира людей и мира, где людей нет, не должно быть, и хорошо, что их нет. Жизнь здесь проходит вне времени, дней недели, чисел месяца. Нет ‘завтра’ и ‘вчера’, а есть ‘сейчас’. Вместо близких людей и социума есть ‘я’ и ‘всё остальное вокруг’. Атрибутика цивилизации замещается в сознании на вещи и понятия, нужные в природе. Деньги бесполезны, ключи не нужны, паспорт можно убрать в пакет и в дальний угол рюкзака.
И всё-таки цивилизация незримо простирается даже к самым дальним кордонам. Музыку пишут в городах, электронику придумывают в фирмах, нефть перерабатывают на заводах и куртки шьют на фабриках. В заповеднике почти нет следов жизни исконного населения, но даже на Ямале аборигены всё чаще пользуются алюминиевыми тазиками и бензиновыми горелками. Все люди на земле теперь вместе и зависят друг от друга…
Шежим/Седью, тысяча триста девятнадцать километров от дома.
Tech.: camera body Canon EOS 40D; Lenses: EF 17-40 f/4L USM, EF-S 60mm f/2.8 Macro USM, Sigma 150 mm f/2.8 Macro EX DG HSM, EF 300mm f/4L IS USM, EF-S 10-22mm f/3.5-4.5 USM, focusing rails, light disk, diffusive light disk, Marumi DHG Polarizer, Cokin 121M, remote switch, tripod.
Смотреть ещё фотографии из экспедиции.